|
МЕДВЕЖЬЯ УСЛУГА
Расскажу одну историю, которая в былые годы попортила мне много крови.
Недели через две после начала занятий в Центральную школу инструкторов альпинизма, проходившую в альплагере «Шхельда», прикатила из Одессы очень миловидная барышня со свежевыполненным 2-м разрядом по альпинизму. И принялась энергично «окучивать» молодых тренеров, чтобы те помогли ей продолжить прерванное в предыдущем году обучение.
— Ну окажите мне эту маленькую, Божескую услугу: поговорите с начальником!
Мы, естественно, развели руками.
— Почему это? Чего ж это Вы в прошлом-то году недоучились? — Барышня покраснела.
— Такая создалась ситуация!
— Что это за ситуация? — поинтересовались мы.
— Это сугубо личное! — сообщила нам одесситка.
— Глаз на тебя кто-то положил, что ли? — спросил я напрямую.
— Вот именно! — облегчённо вздохнула девушка. — Я просто вынуждена была уехать в прошлом году!
— И год скрывалась по лесам, что ли? — спросил кто-то, и мы, конечно, весело захохотали... А потом сообщили барышне своё квалифицированное резюме.
— Девушка! — сказали мы ей. — Вы молоды и красивы. А альпинизм — спорт преимущественно мужской. И на Вас, разумеется, мужчины (или по-просту мужики) будут обращать внимание. Если же Вы не умеете найти верную линию поведения в сугубо мужском коллективе, то и делать Вам у нас в горах нечего. Более того, мы, тренеры Центральной школы инструкторов, даём Вам — каждый! — голову на отсечение, что в горах никто к милым барышням с ножом к горлу не пристаёт! Дело сугубо добровольное. Личное. И самое главное: занятия у нас в школе инструкторов уже давно начались. Отделения сформированы. Учебный процесс пошёл... Да и зачем Вам при всех Ваших очевидных достоинствах быть ещё и инструктором альпинизма?!
Но девица оказалась упрямой. Она ходила за каждым по пятам, и я дрогнул.
— Покажи мне «Книжку альпиниста»!
Из этого официального документа следовало, что мадам четыре года «была активна на биваке», что она «хороший товарищ», «морально устойчива». Всё это, конечно, очень важно, но у неё «слабые руки» (то есть лазает по скалами еле-еле), что она «неуверена на льду» (у всех южанок проблемы со льдом и снегом, которых они отродясь не видели)... Вроде бы всё понятно, ничего нового, неожиданного... За 4 года. Но вот открылась последняя страничка, на которой ни о «слабых руках» ни о снежно-ледовой технике просто ничего не было сказано. «Что же это такое произошло? — подумал я. — Неужели исправилась? Наверное, всю зиму тренировалась, может быть, в Мурманск ездила...» Кто же этот счастливый инструктор, который был у неё последний сезон и которому досталась эта всесторонне развитая спортсменка?
Смотрю на подпись под последней характеристикой. Вот оно что: «Роман Гугиашвили». А что за номер у него инструкторского удостоверения? Ага, вдвое больший, чем у меня, — молодой парень...
Господи Боже ты мой, оказывается, девушка и вершину 4-й категории сложности, открывающую ей путь в школу инструкторов, покоряла под его же руководством! И где? В Тбилиси?! В октябре того же года. Летала к нему и ходила на какой-то пупырь в так называемом «Грузинском углу» — поди теперь проверь, есть ли вообще там такая гора или нет, как нет её ни в каком перечне квалифицированных маршрутов.
Ну, я человек прямой, прямо спросил:
— Вам, уважаемая, не кажется странным, что у Вас вдруг и руки стали сильными, и снежно-ледовая техника откуда-то появилась, и всё это обнаружилось именно у инструктора из Тбилиси, к которому Вы ещё в октябре летали, чтобы закрыть свой второй разряд?
«Уважаемая» была со мной тоже пряма и откровенна. Она заплакала. Спрятала нос в ворот свитера и сказала:
— Там была большая любовь!
Никто из моих друзей-инструкторов, насколько я знаю, тогда не стал оказывать «очаровашке» никаких услуг, тем более «Божеских»: зачем брать грех на душу. Миловидная барышня устроилась в альплагерь к разрядникам, а мы продолжали учить своих курсантов на инструкторов. Перед самым выпускным банкетом в конце смены я неожиданно встретил эту Галю (так, по-моему, её звали, если не ошибаюсь) с огромным фингалом под глазом.
— И где ж это тебя так разукрасило? — спросил я,
— Да мы на ВИАтау по «двойке» ходили, — отвечала она, — я там подскользнулась.
«Тaк, — подумал я, — это она, желающая стать инструктором, на элементарной «двойке» «подскользнулась», что же с ней на нормальном маршруте будет?! Чему же она будет участников учить?! Слава тебе Господи, что мы её в школу не пустили, пусть по тропиночкам ходит! И оглядывается!»
Через пару лет я приехал работать в альплагерь «Домбай». Стояла осень, спортивные восхождения заканчивались, и инструкторы всё чаще собирались «на чаёк», с гитарой и с нашими обычными разговорами о том, где, что и с кем произошло...
И тут я узнаю о гранд-спасаловке с вершины Малый Домбай. Одна стажёрка там слетела с простого «двоечного» гребня, получила открытый перелом бедра и 6 часов сидела на скальной полке, держа руками ногу, чтобы она (нога), по словам девушки, «не улетела в ущелье Бу-Ульген»...
Каково же было мое изумление, когда я узнал, что это была наша Галя-одесситка, упрямая неудачница, ходячее несчастье. Она-таки пробилась в школу инструкторов! Она стала стажёркой! Она пошла на своё первое в этом качестве восхождение! И осталась хромой на всю оставшуюся жизнь... Может, из-за того, что кто-то пошёл ей навстречу и оказал «маленькую, Божескую услугу».
Клянусь вам чем хотите, я ничего не придумал. Я даже помню её фамилию, но не хочу называть...
Всегда ли мы отдаём себе отчёт, какую ответственность берём, когда пишем: «Рекомендуется дальнейшее совершенствование в альпинизме» — и ставим номер своего инструкторского удостоверения?..
Игорь ВИНОГРАДСКИЙ,
С.-Петербург.
|
