До недавних пор глубочайшей в мире считалась пещера Лампрехсофен (Австрия) — 1632 м. Второе место занимала пещера Мирольда (Франция) — 1610 м, третье — Жан Бернар (там же) — 1602 м. У нас, на территории бывшего СССР, самыми глубокими были Пантюхинская (Абхазия) — 1508 м, и Бой Булок (Узбекистан) — 1415 м. Пещера Жан Бернар держала рекорд глубины 20 лет, пока её не обогнала в феврале 1998 г. Мирольда, а затем и Лампрехсофен. Тогда это тоже была сенсация, хотя разница глубин была всего несколько метров. Новый же рекорд перекрывает предыдущий более чем на 70 м!

Вход в Воронью нашли грузинские спелеологи в 1960 г. — красивый, нетипичный для Арабики колодец, из которого вылетели стаи потревоженных птиц (отсюда, вероятно, и название пещеры). Но официально полость была названа именем российского учёного-карстоведа Александра Крубера, который жил в начале ХХ столетия и изучал карстовые массивы.

Первооткрыватели спустились на 60 м, а дальше встретили непроходимые узости, и про пещеру надолго забыли. Лишь в 1981 г. здесь появились киевские спелеологи, начали буквально прорубаться в Воронью и за три года спустились на 340 м. Дальше хода снова не было, хотя ощущалась тяга воздуха — верный признак продолжения пещеры. Но она считалась неперспективной, и киевляне больше занимались соседними километровыми пропастями — Куйбышевской и Генриховой Бездной. Затем военные действия прервали экспедиции в Абхазию. (Денис в эти годы ездил в Словенские Альпы, где работал с итальянскими и словенскими коллегами. Кстати, в Словении тоже есть одна перспективная пещера — Чики-2, где россияне вместе с итальянцами спустились уже на глубину 1384 м.) А в Абхазию поездки возобновились лишь в конце 90-х. И в 1999 г. спелеолог из Ужгорода Лёша Жданович примерно на середине спуска обнаружил новый ход. После этого Воронья как бы «сдалась» и серьёзного сопротивления не оказывала.

Работали здесь украинские группы, поскольку, как пояснил Денис, у спелеологов существует джентльменское соглашение: на каждой территории работают определённые команды, и никто без приглашения в «чужую» пещеру не полезет. Воронья всегда считалась «украинской». Летом 2000 г. здесь работали украинские спелеологи и дошли до отметки 1200 м, затем в августе и сентябре приехали их коллеги из России, Франции и Испании и «углубили» пещеру до 1410 м, выведя её на девятое место в мире.

-А почему иностранцы не пошли с вами в зимнюю экспедицию, ведь рекорд, наверное, ожидался?

— У всех свои графики экспедиций, да к тому же в спелеологии вообще трудно что-то прогнозировать. Вот последняя достигнутая глубина была 1410 м, а рекордные отметки метров на 200 ниже. Это немало, а нам было неизвестно, есть ли в Вороньей эти метры. Когда спускаешься вниз — не знаешь, что тебя ожидает. Иногда можно потратить и время, и деньги и не получить никакого результата. (Кстати, участники экспедиций всё оплачивают сами и иногда работают весь год, собирая на поездку необходимые $400.— Прим. автора.) Однако когда я по возвращении домой в январе просматривал старую электронную почту, то понял, что многие предвидели рекорд; наверное, поэтому и собралась довольно сильная команда.

В экспедиции участвовали 11 спелеологов из Украинской спелеологической ассоциации (УСА) и международной ассоциации исследователей пещер CAVEX (сокращение от «cave exploration») из России: руководитель Юрий Касьян, Юлия Тимошевская и Анатолий Повякало (Полтава), Николай Соловей, Олег Климчук и Сергей Зубков (Киев), Денис Провалов, Константин Мухин и Дмитрий Скляренко (Москва), Виталий Галас (Ужгород), Илья Жарков (Екатеринбург).

Встретились все в Адлере и в тот же день пересекли границу Абхазии. Сделать это было не просто: на границе так называемая «жёлтая лихорадка» — километровые очереди продавцов мандаринов. К членам экспедиции пограничники отнеслись благожелательно, но огромное количество багажа всё равно создало трудности — проходили контроль целый день.

Спелеологам приходится везти очень много снаряжения. Ведь сначала они добираются до входа в пещеру и должны иметь экипировку для жизни на высотах до 2000 м. В глубокой пещере надо оборудовать несколько лагерей на разных глубинах, там надо иметь запас пищи, газа и др. Требуется снаряжение аквалангиста, вдруг придётся проходить сифон. Спелеоподводник использует одновременно два акваланга (запасной обязателен, ведь в пещере нет возможности аварийного всплытия — над тобой свод). Только верёвок ребята имели 2,5 км (у спелеологов существует интересная примета: они не говорят, сколько берут верёвки или преуменьшают её количество, чтобы «не спугнуть пещеру»), около 600 карабинов (спасибо московской фирме «Альпиндустрия» — подарила штук 80). Словом, груза набралось 2,5 тонны.

27 декабря вертолёт забросил спелеологов и их груз на место. Установили базовый лагерь на поверхности и немедленно начали навеску верёвок в пещере. Хорошо, что тремя «послевоенными» экспедициями 1999 и 2000 гг. была забита не одна сотня крючьев, построены площадки для лагерей на 500 и 1200 м. «Когда идёшь по пути, уже пройденному до тебя, всегда легче», — говорит Денис.

Сейчас при прохождении пещер используется так называемая техника одной верёвки (SRT). При этом верёвки висят на крючьях и не касаются стен. Эта техника не очень проста, требует много навесочного «железа»: крючьев, карабинов и т.д. Но верёвки надо меньше. Следовательно, становится меньше и транспортных мешков, и прохождение пещер облегчается. Кроме того, если раньше водопады в колодцах спелеологи практически не обходили и спускались в самом потоке, то сейчас SRT позволяет навешивать верёвки в стороне от воды, а значит, требуется меньше гидрокостюмов.

Один из главных врагов спелеологов — холод. Два градуса тепла в пещере при 100-процентной влажности — это хуже, чем -20°С на поверхности. У каждого спелеолога под каской имеется так называемое «космическое одеяло» (вроде большого куска фольги), в случае вынужденной остановки или переохлаждения им можно укрыться, поставить внутрь карбидку и согреться до +20°С. Но даже во время движения спелеологи мёрзнут постоянно (одежда часто мокрая), поэтому им необходимо хорошо питаться. В этой экспедиции у ребят была очень хорошая раскладка (в Интернете существует сайт www.raskladka.ru — там есть много полезного).

Работают спелеологи двойками: одна пара вешает верёвки, другая их подносит, третья тащит мешки со снаряжением. Вообще работать в двойке не просто, должно быть полное взаимопонимание, в пещере важно понимать напарника без слов, которых часто не разобрать из-за рёва водопада или бесконечного эха в огромном колодце. Как подбираются двойки? Трудно сказать, люди в них могут быть очень разные. Например, Константин Мухин и Илья Жарков: москвич Константин работает у станка, а Илья — доктор математики в Институте высших исследований в Принстоне (США). Эта двойка — одна из сильнейших, и именно она спустилась в Вороньей на рекордную глубину. ...Первый лагерь в пещере установили на глубине 500 м. Надо сказать, что Воронья в верхней части почти вертикальна, спускаешься колодец за колодцем, не отстёгиваясь от верёвки. Нет даже полочек и карнизов, где можно поставить палатку. Первый зал находится только на глубине 500 м, он очень высокий (170 м). После 500 м — один меандр (извилистый ход), который называется «Синусоида», дальше опять до глубины 1000 м пещера почти вертикальна.

Для празднования Нового года поднялись на поверхность Земли. Из воспоминаний Юлии Тимошевской: «31 декабря. В гроте Ж13 стали готовиться к празднику. Неровный камень-стол пытались залить из баллончика «Макрофлексом» (пена, застывающая на воздухе. — Прим. ред.). Потом поняли, что он не успеет затвердеть. Потомственный пиротехник Мухин оживляется, услышав, что что-то надо подсушить. Спустя некоторое время мы все дрожим на улице, а из пещеры валит густой дым — догорает праздничный стол. Уже 00.00, но мы не можем расслабиться и отдаться в лапы зелёному змию: нет одной двойки. Подходим к гроту. Ждём. И вот, наконец, края пещеры озаряются светом их фонарей. Ура! Возвращаются! Далее... Со стороны могло показаться, что в освещённой карбидкой пещере пирует шайка разбойников.»

2 января установили лагерь на глубине 1200 м в большом зале. Такой большой перепад глубин между лагерями стал возможным благодаря очень сильному составу экспедиции.

3 января Дмитрий Скляренко передавал домой по телефону: «В верхних этажах пещеры группа под руководством Николая Соловья завершила работу по расширению узостей, что значительно облегчило работу всей команды. Основной состав экспедиции (8 человек) находится ниже 1200 м. Сегодня команда планирует дойти до конца известной части пещеры (1410 м). Завтра начинается работа в новой, ранее не пройденной её части».

3—4 января Юрий Касьян и Толик Повякало навесили верёвки до глубины 1430 м. «Ура! Мы ниже, чем предыдущая экспедиция!» Толику, кстати, 4 января исполнилось 18 лет.

Пещера на этой глубине поражает своей красотой. Такого количества натёков, сталактитов и сталагмитов не часто встретишь в других пещерах Абхазии. Константин Мухин, увидевший это великолепие, сказал, вернувшись в лагерь, что только ради такой картины стоило всю жизнь посвятить спелеологии.

5 января Денис Провалов и Олег Климчук достигли отметки 1580 м. А это уже 4-й результат в мире! Денис рассказывает, что, спустившись на эту глубину, сначала увидели только колодец, воды нет, водотока нет, продолжения не было видно, но потом «залезли под стеночку, а там — бац! — меандр и следующий колодец!» Денис кинул в него камень — «слышу, метров 15—20 пролетел. Но верёвки уже не было, работали на её кусках, часов 12 без горячей еды (голодный же спелеолог начинает замерзать, уставать и совершать ошибки), до лагеря далеко, пришлось заканчивать. Дальше пройти мы не успевали, и оставили поиск пути следующей двойке. Я не мог всю ночь заснуть: волновался, найдут ли они там продолжение».

Продолжение нашли, и именно в эту ночь был установлен мировой рекорд: Константин Мухин и Илья Жарков достигли отметки 1680 м! А 7 января Юрий Касьян и Анатолий Повякало спустились ещё глубже и вышли к подземному озеру в огромном зале на глубине 1710 м. Как говорит Денис, для него это был удар, он не ожидал таких глубин. Его послали наверх, чтобы оповестить мир о случившемся, но к назначенному сроку он назад не вернулся. Вспоминает Дмитрий Скляренко: «Это сейчас мы знаем, что Денис не смог спуститься к нам из-за повышенного внимания прессы и простоял на продуваемом бугре с телефоном два дня, но тогда!..»

Как всегда после экспедиции, кажется, что не полностью выложились, надо было ещё несколько смен поработать в донной части, поискать проход. Ребята считают, что для этой пещеры и 1710 м — не предел. Надо искать её продолжение, но это будут делать уже следующие экспедиции. Летом сюда обязательно вновь отправится украинская команда.

— Вы не расстроитесь, если они установят следующий рекорд?
— Да нет. Наоборот, мы им пожелаем успеха. Мы же понимаем, что без работ предыдущих групп мы бы ничего не сделали.
— А как измеряется глубина?
— Измерение глубины, топографическая съёмка в пещере — это одно из главных в спелеологии, а не просто спуск. Мы все по совместительству и топографы. Сначала, при первом спуске, меряем глубину с помощью альтиметра на часах Casio, это грубые измерения. А потом делаем более точные съёмки с помощью трёх приборов: мерной ленты, угломера (эклиметра) и компаса. Все записи заносятся несмываемым карандашом в «пикетажку» (тетрадь), затем на поверхности цифры переносят в компьютер и он рисует план пещеры (проще говоря, карту).

Впервые на глубине 1400 м был снят фильм. Видеотехнику для экспедиции предоставила фирма Canon, аппаратура работала без сбоев.

— Денис, какие впечатления от пещеры?
— Преимущественно вертикальная, сложных меандров практически нет, колодец за колодцем. Большой воды в Вороньей пока нет, даже внизу нет таких потоков, как в Илюхинской или Дзоу на глубине 500 м. Но что Воронья сухая, я бы не сказал. Часто капает, стены мокрые. И, хотя глубина пещеры грандиозна, лично мне выходить со дна Чеки-2 или Дзоу было сложнее. В Дзоу, например, из лагеря 1000-2 надо идти по бесконечным галереям, то спускаясь, то поднимаясь, до лагеря 1000-1, там уже недалеко до вертикальной части, где ещё придётся помучиться в узостях, начинающихся на глубине 300 м. В Вороньей пока всё легче, но я думаю, что пещера нам «даёт передышку», что же дальше внизу, ещё никто не знает. А продолжение обязательно есть, я в этом уверен.

После рекорда был необыкновенно тяжёлый спуск с горы в долину. Вертолёт из-за плохой погоды 11 января не прилетел. К вечеру пошёл снег. Но надежда на перемену погоды и вертолёт всё ещё оставалась. Однако в середине дня началась настоящая пурга с грозой. Решено было оставить снаряжение и спускаться налегке.

Утром 13 января при видимости 30—50 м и сильнейшем ветре 11 спелеологов начали спуск к летнику Орто-Балаган. Команда поддержки пробивалась навстречу, но на Кутаисский перевал их трактор подняться не смог: за сутки выпало больше 3 м снега. Природа будто брала реванш и заставляла людей платить за ещё одну разведанную тайну. Спелеологи тропили по хорошо известному пути. За 3 часа удалось дойти до Орто-Балагана, хотя летом это расстояние проходится за 20 минут. (Кстати, именно поэтому даже в советское время никто зимой не ходил на Арабику — на высоте 2000 м снег очень рыхлый и пушистый, двигаться по нему трудно.) Группу едва не накрыла лавина шириной метров 300, хорошо, что зацепила только последнего, и его быстро откопали. На следующий день погода улучшилась, и в три часа дня спелеологи услышали выстрелы и поняли, что команда поддержки Ватека Варданяна рядом.

Дальше было абхазское гостеприимство, мясо молодого козлёнка и ящик шампанского. На вокзале в Москве трёх московских участников экспедиции ждала толпа встречающих с цветами, шампанским, телекамерами и духовым оркестром.

А потом начались будни. «Полное безденежье, и необходимость опять “лезть на крышу”». (Ребята зарабатывают высотными работами: моют окна, чистят стены зданий, заделывают панельные швы.) Ещё есть любимая работа: Денис руководит секцией спелеологии, водит школьников в походы. Правда, сетует Денис, ходим не часто: трудности с финансированием. Помогают, как могут, и директор Дворца Т.Руднева, и В.Галкина из управления образования Центрального округа — спасибо им. Знакомые из взрослых команд дают снаряжение, а директор школы № 610 — зал для тренировок.

Денис помнит, как он сам, услышав когда-то объявление по радио, пришёл в спелеоклуб «Сокольники» (которым руководил тогда А.Ефремов), да так и остался там. Он уверяет, что, попав в спелеологию, бросить её невозможно. Азарт первопрохождения — когда ты идёшь там, где никто ещё не шёл, и видишь то, что никто ещё не видел — это совершенно непередаваемые ощущения. Это такой мощный магнит, который тебя постоянно тянет, заставляет отказаться от многих вещей и опять отправляться в экспедиции. А пока Денис ремонтирует вместе со школьниками новое помещение секции во Дворце и ходит с ними по воскресеньям в походы. Растит таких же одержимых, как и он сам. Тех, кто будет ставить новые рекорды.